Одеська

идеальная мова дипломатии, которой она имела бы все шансы быть, когда б её все понимали как родную

Ну да, было бы, конечно, сильно неплохо, если бы в Евроцентробанке вдруг появился человек, который бы додумался просто потихоньку скупить верхушку Талибана, как российское правительство поскупало бывших европейских министров и канцлеров, и заставлять их, пока они ещё в Афганистане, протаскивать тихой сапой пресловутые европейские ценности и права человека без срочных эвакуаций и беготни с гранатомётами по пещерам.

Несмотря на внушительные суммы отдельных взяток, такая скупка обошлась бы ЕС сильно дешевле того, сколько военное присутствие там на самом деле стоило.

И вероятность, что такого человека послушают, когда он будет призывать обращаться с ближневосточными беженцами по-человечески, была бы, несомненно, сильно выше среднестатистической, не говоря уж о том, что ценное умение научиться у врага его самым сильным приёмам – дорогого стоит и может быть применено и где-нибудь ещё.

Вот, скажем, посмотрели бы украинские власти повнимательнее на то, как Китай настойчиво всему миру пропихивал-пропихивал, да и всё-таки пропихнул, что в Гонконге говорят не на своей мове, в общем похожей на китайскую, но всё-таки не на ней, а на кантонском диалекте, и додумались бы и сами називати російську мову одесским діалектом мови української и только так, и никак иначе. А когда тот же самый Китай принимался бы что-то там вякать про то, что такой мовы нет, вежливо отвечать, что мы же существование кантонского диалекта не отрицаем, вот і ви, будь ласка, поважайте наше мовне багатство.

Если возражения появятся у британцев им можно напомнить про субтитры для глухих, которые всегда сопровождают выступления шотландских политиков, а ООН, чтобы не мучиться с поиском переводчиков с украинской – а то маловато их пока  – можно предложить вместо того, чтобы переводить целые сервисы, книги и веб-страницы на мову украинскую, просто заменить RU на OD – Odeska. А ещё лучше на OZH (Odeska, Zaporizhska, Harkivska), так же как это нынче в приличных местах делают для больше несуществующей сербохорватской мовы: BCS (Bosnian, Croatian, Serbian). А якою вони там говорять у Росії, ми не знаємо, да и не то, чтобы сильно хотели знать или кого-то это вообще волновало.

Но уж в своих диалектах, мы всё-таки как-нибудь сами разберёмся, примерно так же, как и вы с кантонским.

Так, может, мова в моих бумажках была одесскою, а Омар явился мне во сне, щоб це велике знання розповісти?

Окрім жартів. Родион – Одесса – любовь моя! – розмовляв одеською, причём, не тот Родион, который в моих фантазиях скакал в берете Че Гевары с автоматом, а настоящий Родик, работавший статистом на Хоэнфельсе.

Сами подумайте, если в школу він ходів в Германии, в России никогда не был, а мама его была из Одессы, так на какой мове они говорили с родителями дома? Вот уж не российскою точно. Откуда бы он её и знал-то вообще?

Выходит, как минимум одна людина одесскою мовою розмовляла, и стало быть, не такой уж это был и плод моєї уяви.

Но, впрочем, ми-то з вами хорошо знаємо, що логика — это тот скелет, та железная арматура, на которой бетон, мясо и реальность держаться, потому что она находится внутри, а не приписывается и дорисовывается этой реальности сверху – много было бы вот пользы от человеческого скелета, приклеенного на кожу к мышцам сверху?

Ну, вот и я думаю, что только для пущей убедительности малевать формальную логику на поверхности, не особо помогает. Зато всех страшно бесит.

Стоит сказать вслух слово «логика», и половине ваших собеседников сразу же захочется от вас сбежать, а второй половине схватиться за голову от спазма головной боли, который уже одни только звуки этого слова вызывают.

Про арматуру не надо не то, что говорить, а даже вспоминать, пока здание не сыпется. Так что логика пусть будет где-то там внутри, а ми будемо более праграматичными: одна людина мовы не делает. А даже и две не делают. Две людины могут говорить тільки їм двома понятной мовою, но это всё-таки не мова, это их тайный код.

А как насчёт целого города, говорящего на своей легко узнаваемой и ни с чем не перепутываемой мове? Как насчёт двух больших разниц, уникально произносимого через «ч» «конечно», и разного там рода «не делайте мне нервы»?

Це ж ні в коим разі не російська, це Global Ukrainian. Вот есть World English, когда без разницы откуда именно он выпал, и как и что там произносят, да как называют: помидором чи томатом, главное – что все всё понимают, а есть Global Ukrainian, на котором на самом деле говорят в ООН, учатся на факультетах славистики, та спілкуваються в Україні. Причём, отличить одесскую мову от российской очень легко: если вы понимаете, что говорят, и оно имеет смысл, то это Global Ukrainian, а если это какой-то пекельный бред, который – уж бог бы с ним, с содержанием – непонятно кому и зачем говорят, так это русский:

Никаких сомнений, что одеска мова настоящая, на таком ярком контрасте, звичайно, нет. Просто по чудовищному недоразумению одной из 6 официальных мов ООН, которые потому и ООН, что они World и Global, до сих пор называли не одесскую, а российскую, которая ей, между прочим, даже не родственная. Русская ещё туда-сюда. С горем та бедою признать, что Гоголь и Толстой писали мовою родственной одесской ещё как-то можно. Родственность с советской была уже под большим вопросом. Соотношение там примерно как у живого языка с канцеляритом: нельзя сказать, что это совсем уж разные мовы и на канцелярите непонятно вовсе ничего, но и сказать, что всё понятно, язык как-то тоже не повернётся. Так что оно и к лучшему, что советская мова загнулась вместе с Советским Союзом, а русскую, которой со времён Пастернака никто не пользовался, можно было как латынь уже и честно в мёртвые. Причём, какие-то родственные отношения у одесской мовы с русской всё-таки точно, они друг друга понимали и любили повыяснять отношения – ну, чисто родственники, но отношения это были не родительские, никто там никого не породил, и никто никому не наследовал.

Ну, а российская мова, за которую все почему-то принимали одесскую в ООН, не была родственна вообще никому и ничего. Слова хоть и были похожи, но связь между этими словами, особенно если говорить их на весь мир, ставила этот самый мир перед обратным тестом Тьюринга: может ли человек разговаривать так, что вы не отличите, человек это говорит или это случайный набор слов из автопереводчика, в котором никакого смысла нет и не предполагалось.

Логики, того самого скелета и арматуры внутри, там было не просто немає – просто без логики, это, знаете ли, и мова племени Тумба-Юмба может – там было непонятно даже возможна ли логическая связь в этом наборе слов взагалі. Это принципиально новый уровень абстрактности, когда вы спрашиваете не почему что-то произошло, то есть в чём причина, а почему причинно-следственная связь в природе вообще существует. И вот по той же самой причине, по которой на второй вопрос с полпинка ответить нельзя, а подавляющему большинству людей надо вообще говоря как следует поднапрячься, чтобы сам вопрос действительно понять, российская мова и производила на аудиторию привыкшую к одесской чувство «кровь застыла, в пальцах лёд, что-то страшное грядёт». От российской мовы в 2022 у вас неизменно появлялось чувство, что вы заглянули в бездну и лишний раз поняли, что в мире есть много такого, что вы никогда не сможете понять, а даже если и смогли бы, не факт, что захотели бы.

В конце концов, когда любой другой обычной мове дурак говорит какую-нибудь глупость, то, что это глупость сразу же понятно на фоне того, что всё остальное время можно более-менее понять, что он говорит. А даже если и нельзя, то на фоне других людей, которой той же мовой розмовляють, ясно что с этот конкретный дурак всё время глупости говорит. Но как вы поймёте, где глупость, а где нет, если так вообще все и всегда разговаривают? В болезни и в здравии, в горе и в радости. И вот если вы слышите что-то с виду русское, но всё понятно и этого леденящего душу чувства растерянности нет, так это одесская мова.

Одеська симпатична всем без исключения. Она так искусно передаёт тончайшие оттенки человеческих чувств, что её любят украинцы, её любят те-кто-когда-то-были-русскими, её любят румыны, её любят евреи, её любят поляки, её любят белорусы, и даже с виду отмороженные прибалты начинают улыбаться, когда её слышат.

При правильной интонации и свойственной ей чуткой расстановке акцентов одесскою не соромно и на Генеральной Ассамблее ООН назвать российского полпреда говорящим кочаном, который с понтом на морде сделать всем нехорошо, зачем-то что-то говорит, хотя ему бы по уму закрыть свой рот с той стороны и дать самому себе по этой самой морде, и вот тогда б ему всей Ассамблеей поаплодировали стоя, тогда б сорвал он мировую овацию и в мире воцарились красота да гармония.

Но, на жаль, в переводе всё теряется.

В переводе щось и російська звучит не так страшно, как в леденящем душу оригинале, и одеська не та идеальная мова дипломатии, которой она имела бы все шансы быть, когда б её все понимали как родную.

В общем, как ни была она прекрасна, а во сне своём я всё одно вещала про щось другое. Во сне моём мова была чистая, как хирургические инструменты – ничего лишнего только сверкающая нержавеющая сталь, и такая же острая и беспощадная, а тут сплошное ораторское искусство и художественный беспорядок, трогающий глубинные человеческие струны даже самой тупой и необразованной російськомовної душі:

В общем, перевод пора б тоже переосмыслить и изобрести заново, чтобы переводчики были не интеллектуальной обслугой, а Метатроном-голосом-бога и «ты – мои крылья», але про це якось іншим разом.

А зараз придётся как в настольных играх сделать два хода назад, когда кубик неудачно падает, и вернуться к Омару, будь он неладен, и тем костюмированным ролевым играм, на которые шарашкина контора на аутсорсинге нанимала всех кого попало за очень скромные деньги, но зато работать на настоящей базе НАТО.

(Всё ж таки поразительно, насколько мелкотравчатую спесь побывать где-то или побачить що-то, к чему другие люди доступ не умеют, можно успішно використовувати в самых, казалось бы, неожиданных местах.)

Тут, кстати, надо отдельно сказать, что у каждого статиста было своё «био».

Всё-таки био, а не роль, чтобы вы, чего доброго, не подумали ещё, что статисты знали свои биографии как профессиональные актёры и действительно что-то там играли в соответствии с ними.

По идее – биографии статистам раздавали в соответствии с тем, как они выглядели и что из себя могли изобразить достаточно правдоподобно, чтобы участники учений могли с таким человеческим материалом чему-то и правду научиться. Так что биографией была бумажка, в которой расписано всё, что данному статисту можно делать, а что нельзя. На какой мове говорить, как одеваться, как реагировать, чего боятся, как к военным относится, куда бежать…

По факту – бумажки с био статисты постоянно теряли, ничего никогда не знали, а распределяли эти роли вообще по случайному принципу. Периодически, правда, всё равно находились такие, которые ревниво хотели себе био «получше». В смысле с возрастом помоложе – и желательно, чтобы было ещё написано, что хорош собой и привлекателен, социальным статусом повыше – какой-нибудь там голова деревни, или наличием жены и детей – которые были только в этой бумажке, их даже никто не играл. Але кого таким бессмысленным, но настырным мелким подтасовыванием в век засилья соцсетей и свайпа в приложениях для свиданий удивишь?

Когда я сказала, что хочу выбрать себе био, которую смогу максимально правдоподобно изображать, мне на это только пожали плечами и разрешили порыться в папке с пока ещё неразобранными биографиями – мол, выбирай любую, раз тебе так надо, не жалко.

Выбрала в итоге изображать мирную студентку философии по имени Марта Шварц, приехавшую в родное баварское захолустье на каникулы и застигнутую там войной и оккупацией врасплох (тогда, между прочим, это казалось страшно смешным и надуманным).

В био с непонятыми целями был даже размер бюстгалтера указан. Должно быть составители знали, что статисты обычно не могли ответить на такие сложные вопросы как, как их зовут по био, а не по-настоящему, и как называется их постановочный населённый пункт, и оттягивались как могли. Вполне вероятно, что Марта Шварц была девушкой мечты или улюбленой порноатрисой кого-то из составителей моей био.

Координаторы от шарашкиной конторы, которые каждое утро рассказывали статистам, что им сегодня делать, и считались чем-то вроде начальства, бывало, устраивали контрольные на знание пресловутых био и понимание сюжета учений. Это были прямо вот контрольные-контрольные, как в школе, и всякий раз после них выяснялось, что даже списать своё постановочное имя с био не могут, потому что даже эти бумажки уже давно потеряли.

Устные переводчики из числа местных, тоже были, конечно, на самом деле не переводчиками, а теми, кто переводчиков очень плохо изображал. И ещё были те, кто изображал жертв войны. Необязательно трупы, хотя и трупы иногда изображать надо было – и это был отдельный талант и отдельная категория статистов, потому что даже полчаса полежать на земле, стараясь не двигаться, или десять минут подряд громко стонать, изображая тяжело раненого получалось далеко не у каждого. Изображать, что ты переводчик и говорить какой-то бессмысленный набор слов

Участники учений, в отличии от статистов, в свои био всё-таки заглядывали и кого они изображают, приблизительно знали, но вести себя в соответствии с этим всё равно не удосуживались.

Дальше: Расстрельная профессия

Раньше: Омар

что это было? (тупая никому ненужная якобы-книга, состоящая из малосвязанных между собой флэшбэков туди-сюди-обратно в разные годы, места и головы разных людей, которые типа иллюстрируют что-то там сильно заумное и при этом начинаются чистой російською, потом в ней начинают попадаться слова українською, потом проклёвываются фрази, потім предложения, потім цілі куски тексту українською, и потом она заканчивается чистою українською, а ви и не заметили, как уже к ней привыкли и читаете всю эту муть без труда и перевода)